Программа конференции

Государства получают демографические дивиденды лишь раз за всю их историю. Страна может получить дивиденд в период экономических преобразований, создавая рабочие места для миллионов молодых людей, выходящих на рынок труда. В противном случае эти возможности будут упущены, что может иметь серьёзные последствия для экономики. Опираясь на опыт нескольких крупных стран, таких как Индия, Бразилия, Южная Африка, Китай и отчасти Великобритания, мы показываем, что если правительствам не удается в реальности обеспечить достойные условия жизни для своих граждан через создание рабочих мест и другие преобразования, они, используя свою власть, могут взаимен попытаться создать и контролировать влиятельный нарратив о праве на достойную жизнь и работу. Таким образом, страны рискуют потерять свои демографические преимущества, используя институты для создания иллюзии «экономического роста» и «бума рабочих мест», чтобы убедить граждан, что правительства активно работают над достижением амбициозных целей. В этой работе мы будем опираться на концепцию «узкого коридора», предложенную Д.Аджемоглу и Дж.Робинсовном . Покажем, что что правительства часто «захватывают институты», чтобы противостоять давлению граждан или сохранить власть, при этом не уделяя должного внимания созданию рабочих мест и последствиям игнорирования демографических изменений, что может иметь разрушительные последствия. Установление баланса между государственной властью и правами граждан критично для стран, стремящихся к позитивным целям экономического роста и равенства. Этот «узкий коридор» всегда представляет собой сложный путь для государств, однако он необходим для реализации прав граждан на достойное существование, одновременно способствуя достижению национальных целей по увеличению доходов на душу населения. В зависимости от того, смогут ли государственные институты удержаться в рамках этого «узкого коридора», они могут либо укрепить свои цели экономического роста и обеспечить достойные рабочие места, либо создать лишь видимость экономического прогресса. В работе эта коллизия обсуждается концептуально и эмпирически на основе данных различных стран мира в контексте занятости и актуальных демографических тенденций.

В динамических играх Марковское равновесие предполагает наличие стратегий, которые, грубо говоря, "как можно меньше" зависят от прошлого. В данном докладе формализуется идея минимальной зависимости. В предыдущей работе мы ориентировались на полную информацию. Здесь мы концентрируемся на играх с неполной информацией и показываем, что существование марковского равновесия в них может быть проблематичным. Таким образом, мы предлагаем ослабить концепцию Маркова, которая обеспечивает существование, но при этом сохраняет эту идею.

Финансовые кризисы 2008 и 2020 годов, беспрецедентная эмиссия ликвидности в глобальных масштабах, гигантский оборот цифровых расчётных платформ, усилили интерес к исследованию сущности денег и долгов, их функционированию в современной экономике. Изучение этого экономического феномена восходит к 15-му веку и заложено трудами Л. Паччиоли, Р. Кнаппа, А. Митчелл-Иннеса, И. Фишера, Дж. М. Кейнса, Дж. К. Гелбрейта, Дж. Тобина, Д. Граубера и других исследователей. В настоящем докладе аспекты современного этапа глобальной финансиализации экономики исследуются на модели гармонического осциллятора с вынужденными и подавленными колебаниями. Показано, что динамика макродолга следует ОДУ второго порядка, которое объясняет поведение рациональных кредиторов, компенсирующих ожидаемые потери, вызываемые увеличением его стоимости. Взаимодействие денег и долга формирует колебания и ротацию этих индикаторов, изменения амплитуды и фазы соответствующих состояний системы, объясняет различные характеристики макрофинансового цикла. Создание новых денег, формально аналогичное «мгновенному» импульсу, или дельта-функции Дирака, является драйвером макрофинансового осциллятора. Вычисление реакции макрофинансовой системы на монетарные воздействия позволяет определить возникновение критических явлений типа резонанса, или финансового кризиса. Предлагаемая модель воспроизвела реакцию рынка глобального долга на монетарный шок в период пандемии «Ковид19». Долговые циклы подтверждают гипотезу о существовании, хотя и в разных технических формах, устойчивых прототипов «мнимых», или «виртуальных», денег. Объяснение денежных и долговых циклов в экономическом развитии позволяет более обоснованно решать актуальные задачи монетарной и макропруденциальной политики.

Фрагментация глобальной экономики не является чисто экономическим процессом. Напротив, ее решающим фактором явилось геополитическое противостояние, которое охватило как бы весь «многополярный земной шар». С точки зрения автора, необходимо проанализировать все корни данной проблемы. Фрагментация является современной стадией глобализации экономики, для которой приоритетом становится защита национальной безопасности, прежде всего эта цель доминирует в международных отношениях. Последнее пятилетие 2020-2025гг. может оцениваться как период, когда происходит поиск новейших путей и инструментов комбинирования методов достижения целей национальной безопасности и развития экономики. По выражению Первого заместителя управляющего директора МВФ Гиты Гопинат «вершители политических решений во все большей степени… фокусируют свое внимание на строительстве гибкой экономики». Фрагментация финансовых рынков в состоянии оказывать влияние на макроэкономические тренды, как на национальном, так и на глобальном уровнях.
В данном контексте наше исследование посвящено финансовым аспектам становления блоков стран, так называемых США-ориентированного и Китай-ориентированного блоков. Однако, большинство развивающихся стран предпочитает поддерживать дружественные отношения с обоими экономическими блоками.
Современные тренды глобальной финансовой фрагментации включают в себя набор важнейших факторов:

• Подъем экономического значения стран формирующихся рынков. Данная группа стран приобретает реальную экономическую власть. Их участие в сделках, определяющих направление движения потоков капитала, становятся все более важным фактором в деятельности глобальных финансовых рынков. Экономика Китая играет в этом первенствующую роль.

• Глобальные Финансовые Рынки обгоняют в своем развитии рынки промышленных товаров и сырьевых материалов. Быстрый рост национальных долгов (частного сектора и государственного сектора), при формировании которых использовались иностранные валюты, превратился в один из ведущих трендов в финансовой сфере. Возник раздутый «пузырь» иностранных активов, объем которых превзошел размер глобального ВВП.

• Хотя доля доллара США в трансграничных платежах по торговым сделкам сокращается уже с 2022г., валюта США сохраняет доминирующие позиции на мировом валютном рынке, на рынке инвестиционных ценных бумаг, в государственных золото-валютных резервах и в движении иностранных прямых инвестиций.

• Страны формирующихся рынков все чаще сталкиваются с практикой применения против них политически обосновываемых экономических санкций. Большая часть таких санкций вводится США и их союзниками. Все большее число стран подвергается санкционному давлению. Поэтому угроза столкнуться с подобным риском вызывает обеспокоенность весьма широкого круга стран.

• Именно поэтому множество государств приступили к созданию своеобразной «сетки безопасности». Прежде всего в сфере гарантирования возможности совершать международные платежи. Базовой идеей в данной области стало изменение структуры международной платежной системы. Ставилась задача выработки как технических инноваций, так и новых финансовых инструментов. Центральную роль играет движение шаг за шагом в направлении использования нетрадиционных национальных валют как в двусторонних, так и в многосторонних международных платежах.

• Национальная финансовая система России в период 2020-2025 гг. столкнулась с вызовами, связанными с международными санкциями недружественных стран. Финансовые институты России адаптировались к кризисным условиям и успешно поддерживают устойчивую и эффективную работу в этих условиях. Устойчивость финансовой системы обеспечена в первую очередь взаимодействием банковского сектора и государственных регулирующих органов (Правительства РФ и Банка России).

1. Повышение глобальной конкурентоспособности российского высшего образования – тема пристального внимания руководства российского государства и предмет профессионального интереса в проектировании стратегических векторов развития российских университетов, ориентированных на глобальный рынок образования и исследований. Подтверждением тому является сквозная линия национальных целей и связанных с ними целевых показателей, отраженных в Указах Президента Российской Федерации: в 2012 году – вхождение к 2020 году не менее 5 российских университетов в первую сотню ведущих мировых университетов согласно мировому рейтингу университетов; в 2018 году – вхождение Российской Федерации в число 10 ведущих стран мира по качеству общего образования, удвоение численности иностранных граждан, обучающихся в университетах и научных организациях; в 2024 году – увеличение к 2030 году численности иностранных студентов не менее чем до 500 тыс. человек. В результате выполнения комплекса мероприятий по достижению каждой из этих целей сложилось текущее состояние системы, которая насчитывает около 390 тыс. иностранных студентов, в мировые рейтинги входят 105 российских университетов, из которых 20 российских университетов входят в топ-100 предметных рейтингов мировых университетов, в топ-100 мировых рейтингов молодых университетов входят НИУ ВШЭ. В начале 2025 года Правительством утвержден Единый план по достижению национальных целей развития до 2030 года и на перспективу до 2036 года, в котором определены ключевые факторы и инструменты достижения показателя национальной цели в ближайшей перспективе. 

My presentation intends to highlight three critical dimensions of Russia’s regional economies under current sanctions. The first area of focus is the Inflation and Interest Rate Dilemma. Drawing on local projections, a Panel VAR framework under the GMM approach, and other advanced econometric techniques, I analyze how interest rate instruments affect inflation across Russia’s diverse regions. By comparing short- and long-term lending and deposit rates for both individuals and corporations, this segment aims to shed light on the effectiveness of monetary policies in curbing inflation, while also considering how these policies may vary in impact from one region to another.
The second area examines the influence of regional corporate interest rates on firms’ financial performance, measured primarily by return on assets (ROA) and return on equity (ROE). Exploiting a vast dataset—encompassing millions of observations—this part of the study explores whether short-, long-, and transitional interest rates exert a discernible impact on corporate profitability. It also considers the moderating effects of the sanctions period and the extent to which firms’ import or export orientation, along with regional variations, might shape the interest rate–financial performance nexus. By juxtaposing outcomes in different sectors and across different time horizons, the research aims to reveal patterns that may not be readily apparent in more aggregated analyses.
Finally, attention turns to how firms’ financial performance responds to both anticipated and unanticipated changes in the exchange rate. Again leveraging a large-scale dataset, I investigate how fluctuations in currency valuation affect ROA and ROE, with particular emphasis on whether the sanctions period, firms’ import/export profile, and regional disparities play a significant role in modulating these effects. This segment highlights the importance of exchange rate dynamics for business planning and strategy, especially under the heightened uncertainty of a sanctioned economic environment.
In concluding, I expect to outline several practical policy implications derived from the findings. These recommendations focus on optimizing monetary policy tools, refining financial regulations, and tailoring macroeconomic strategies to the unique conditions of Russia’s diverse regions—particularly in light of ongoing sanctions. Ultimately, the presentation underscores the complexity of managing inflation, interest rates, and exchange rate movements in a volatile global landscape, offering insights to policymakers, corporate decision-makers, and academics alike.

Сначала мы представим обзор моделирования кредитного портфеля и сравним два подхода: академический, использующий коррелированные стохастические ставки дефолта, и практический, основанный на функциях копулы. Затем мы выделим ключевое ограничение текущего подхода с функциями копулы и, наконец, рассмотрим возможные решения для учета изменений меры риска в кредитных портфелях, которые зависят от коррелированных стохастических процессов.

Появление многополярного мирового порядка с 1990-х годов повысило значимость цивилизационного дискурса в международных отношениях. Хотя понятие «цивилизация» как единица анализа вызывает большие споры, его значение заключается в его частом использовании в культурных и политических дебатах. Дискуссия о цивилизации может быть связана с тремя различными событиями в мировых делах: кризисом западного либерального истеблишмента; рост политики идентичности и популизма; а также экономический и политический подъем азиатских стран, таких как Индия и Китай, с большим населением и исторически независимыми культурами и цивилизациями. Формирование цивилизационной идентичности представляет собой многоуровневый процесс, который включает в себя конкурирующие структуры политической, культурной, социальной и этнической принадлежности. В данном докладе основное внимание будет уделено тому, как концептуализации цивилизации влияют на политические практики, идентичности и модели социального взаимодействия между государствами, что приводит к конкретным внешнеполитическим перспективам. Автор будет рассматривать мотивы государств, выдвигающих претензии на цивилизационную «исключительность» для более активного участия в международных делах, одновременно бросая вызов устоявшимся глобальным иерархиями.

Трансформирующее влияние искусственного интеллекта на экономику устойчивого развития заключается в его способности оптимизировать использование ресурсов, сокращать отходы и стимулировать инновации, фундаментально согласовывая экономические системы с устойчивыми практиками. Используя предиктивную аналитику и интеллектуальную автоматизацию, искусственный интеллект усиливает интеграцию возобновляемых источников энергии, совершенствует сельское хозяйство и поддерживает модели экономики замкнутого цикла, такие как прецизионная переработка отходов. Он также ускоряет внедрение технологий зеленой энергетики, таких как электромобили и умные города, позволяя правительствам и предприятиям достигать целей устойчивого развития, одновременно способствуя экономическому росту. В конечном счете, искусственный интеллект связывает экономический прогресс с охраной окружающей среды, позиционируя себя как ключевой фактор устойчивой и жизнестойкой экономики.