Стенограмма выступления Михаила Абызова, министра по вопросам Открытого правительства
М. Абызов:
Добрый день, уважаемые коллеги. Я отвечу на вопрос, который прозвучал последним: будет ли сегодня принят закон, который ограничивает приобретение в РФ медпрепаратов и медицинского оборудования иностранного производства. Этот вопрос на прошлой неделе обсуждался в правительстве РФ. Такого законопроекта на сегодняшний день в Государственной Думе не рассматривается. Речь идет о проекте постановления правительства, который на прошлой неделе опубликовало Министерство промышленности и торговли. И это только проект, это концепция, которую Минпром представил для экспертного, в том числе, обсуждения. Я уверен, что в результате использования площадки открытых экспертных слушаний не придется принимать правительству решения, которые формировали риски для обеспечения нашего здравоохранения качественными медпрепаратами и оборудованием, не производящимся в РФ. Таких ограничений, я думаю, введено не будет. Задачи у правительства РФ на самоизоляцию экономики нет.
Что касается здравоохранения, нам важно внутреннее здоровье охранять, а не внутренний рынок, и это является приоритетом. Некоторое медоборудование, о котором в этом постановлении шла речь, а именно, о томографах, электрофибриляторах, их в России не производят, поэтому я думаю, здесь не будет принято это решение в том виде, в котором оно изначально было представлено, и вызвало, надо сказать, широкий резонанс. Это новация в нашем государственном управлении, когда мы узнаем о планируемых решениях и инициативах наших ведомств не из первых полос газет, а на этапе, когда формируются концепции и подходы к определенным документам. Это позволяет, в том числе в формате открытого правительства, эффективно собирать мнения экспертов, заинтересованных участников рынка, и принимать взвешенные решения.
Надо сказать, что, пользуясь сегодняшней конференцией, я хотел бы выразить слова благодарности Высшей школе экономики, лично Ярославу Кузьминову и Евгению Григорьевичу Ясину за активную работу с правительством РФ в составе экспертного совета правительства по анализу и поддержке тех основных решений, которые принимает правительство совместно с коллегами из ВШЭ и других наших научных экономических центров. Сейчас создана мощнейшая экспертная поддержка деятельности правительства. Самые острые и принципиальные решения правительства России проходят серьезное обсуждение на этой экспертной площадке. И мы за это экспертам, в том числе здесь присутствующим, благодарны. Среди тех задач, которые поставило правительство перед экспертным советом — вопросы развития инноваций, вопросы развития социальной политики, являются одними из ключевых. И в этом отношении конференция, которая будет готовить предложения для правительства, я уверен, сыграет свою положительную роль.
То обсуждение, которое сегодня проходит по теме инноваций, меня тоже, Ярослав Иванович, удивило, потому что вопросы развития социальной политики государства через призму развития уникальных потребностей и уникальных способностей человека, соответственно, и ориентацию на это социальной политики, на востребованность в социальной политике индивидуальных качеств, формирует принципиально новые требования к государству и государственной политике в части управления социальной сферой. Нам действительно необходимо переходить от линейного управления квадратными метрами, детскими садами к управлению инвестициями в человеческий капитал, понимая конечную цель этих инвестиций. И понимая, что в мире современных скоростей и динамики таргетировать социальное развитие на какую-то статичную определенную картину просто невозможно. Потому что эти скорости будут сметать и устоявшиеся структуры рынков труда, и устоявшиеся структуры экономических устройств государств. Ориентация на статичную картину будет приводить к тому, что мы будем решать проблемы вчерашнего дня. Тогда как современная экономика и социальная политика должна ориентировать государство на управление ожиданиями завтрашнего дня и перспективами завтрашнего дня, и предвидение рисков послезавтрашнего дня. И в этом отношении надо сказать, что управление инновациями (и это правильно сказал Ян в своем выступлении) — это социальный процесс и социальный фактор. Это тоже нелинейная структура, это не количество диссертаций, новых рабочих мест, это не проценты от ВВП, при том, что это является объективным показателем, которые инвестируются в научно-исследовательские работы, это серьезный социальный процесс. И надо сказать, что в перспективе 10-20 лет качество этого социального процесса, которые ориентировал бы государство на построение инновационной экономики, будет существенным образом влиять на конкурентоспособность национальных экономик, несмотря на глобальность рынков как труда, так и глобальность экономических рынков.
Какие задачи в этой связи правительство РФ на ближайшую перспективу ставит? В первую очередь, у нас созданы институты развития инноваций: фонд Сколково, государственная компания Роснано, российская венчурная компания. Они сыграли свою важную роль, прошли первый этап формирования экосреды в минимальном ее формате. Это не полноценная среда, которая накрывает все области деятельности государства и общества. Тем не менее у нас появилось ядро. Нам важно оценить, насколько качественно это ядро на сегодняшний день работает, и какой следующий этап развития этого ядра. Именно такую задачу президент поставил в своем послании Федеральному собранию. И я уверен, что в течение этого года мы должны определить, по каким перспективным траекториям должны развиваться наши институты развития. Как это должно происходить не только в Москве, как они должны развиваться, исходя из экстерриториального принципа. У нас появляются такие понятия, как территория опережающего развития, некоторые из которых могут быть территориями опережающего развития инновационного характера: это и Дальний Восток, это территория опережающего развития на юге России, в Крыму. И я уверен, что основные подходы правительство РФ в течение этого года по данному вопросу сформирует. К сожалению, наши институты развития не стали на сегодняшний день ядром модели социально-инновационного инжиниринга, но и не надо требовать от них этого за тот короткий период времени, который они функционируют. Надо ставить такие задачи сейчас.
Второй принципиальный вопрос — это вопрос качества государственных инвестиций в инновации. По 2013 г. общие совокупные инвестиции в научно-исследовательские разработки в России составили примерно чуть более 1% ВВП. И надо сказать, что на 95% эти инвестиции состояли из государственных инвестиций. Россия занимает по этому показателю 13-е место в мире. И надо сказать, что, если мы хотим действительно достигнуть хороших результатов, нам надо кратно увеличивать инвестиции в научные исследования как со стороны государства, так и со стороны частного сектора. При этом в эффективных инновационных экономиках инвестиции на 80% состоят из частного капитала в научные исследования и на 20% из государственного. У нас пропорция, как я сказал, 95% государственного и только 5% частного. Это означает, что и качество этих инвестиций, ответственность за них и вовлеченность результатов этих инвестиций в экономический оборот у нас будет хуже. На сегодняшний день только одна из НИР, профинансированная за 2013 из 256, зарегистрирована в качестве патента. А это значит, что КПД наших инвестиций на сегодняшний день крайне невысок. Для того, чтобы достичь наилучших международных параметров, как я сказал, нам необходимо будет увеличить инвестиции в разы, и в перспективе довести их до уровня 3% от ВВП. Это означает от 1 до 2 трлн рублей дополнительных средств, инвестируемых в научные исследования. И как я сказал, правильная структура была бы — инвестиции через формы частного капитала.
На сегодняшний день полноценной модели, которая позволяла бы привлечь частный капитал в таком объёме, от 0,8 трлн до 1,5 трлн рублей инвестиций в научные исследования, модели, экономически эффективной для частного капитала, мы не создали. И задача дальнейшего развития инновационной экономики в России и успешности ее реализации во многом будет зависеть от того, сможем ли мы создать долгосрочные стимулы для привлечения частного капитала в научные исследования. Его невозможно создать без спроса на результаты научных исследований, модель этого спроса на сегодняшний день во многом государственная, потому что объем присутствия государства в экономике высокий. И в этом отношении наши госкомпании должны пошевелиться. Правительство в этом отношении ставит в этом году новые задачи перед компаниями с госучастием с тем, чтобы они повышали уровень спроса и приобретения продукции инновационного характера, чтобы они повышали объем финансирования инновационной разработок.
Надо сказать, что до конца года правительство РФ по поручению президента должно принять долгосрочные программы развития компаний с госучастием на перспективу от 5 до 10 лет с соответствующими показателями эффективности. По предложению, в том числе, экспертов ВШЭ в состав этих показателей эффективности на сегодняшний день включаются параметры, характеризующие инновационную деятельность компаний с госучастием. И на советах директоров наших госкомпаний соответствующие решения должны принять до конца года. Но опять же, исключительно работой с государственным сектором, как в части инвестиций, та и в части спроса на инновации, мы не выведем работу по инновационному развитию в России на принципиально новый уровень. А ключевое — то, о чем говорил Ян, насколько мы сумеем создать качественную экосреду и таргетировать наше инновационное развитие и социальное развитие на создание мотивов и мотиваций абсолютно иного качества, не линейного. Потому что, как я уже сказал, скорость и динамика принятия решений, изменение структур рынков труда, структур экономики не оставляет шансов сегодня выиграть конкуренцию исключительно линейными решениями.
Когда мы смотрим наши основные государственные программы, то видим — количество высокотехнологичных рабочих мест, насколько они в новой структуре рынка труда будут востребованы, это большой вопрос, и какие это должны быть высокотехнологичные рабочие места. Мы видим объем инвестиций в НИР, а в какие из направлений это делать рентабельно и эффективно, и какие из них будут востребованы в экономике будущего, и какая это экономика будущего, экономика знаний будущего, на сегодняшний день ответа нет. И в состоянии такой высокой динамики, формирующей огромные неопределенности каждый день, важно, в первую очередь, таргетироваться на создание культуры и среды, которая своевременно будет реагировать на все отклонения. Это первое. И второе, о чем я сказал, важно перейти от решения задач вчерашнего дня — сколько нам не хватает мест в детских садах — к решениям проблем завтрашнего дня и управлению рисками послезавтрашнего дня. Вот это будет эффективная и социальная политика государства, это будет эффективная инновационная политика, и, надо сказать, это потребует перехода на новые форматы принятия решений органами власти как федерального уровня, так и в регионах.
На сегодняшний день, сталкиваясь с инноваторами в регионах, первый вопрос, который они ставят до сих пор, следующий — как обеспечить, чтобы наши разработки приобретало руководство нашей губернии. И вот тут разговор об инновациях закончен. Понимание того, что инновации глобальны, что они не живут на локальных рынках, что они должны ориентироваться на международный спрос, что государство в этом отношении может только дать старт для этого процесса, даже среди людей, которые инвестируют в инновации и занимаются ими, на сегодняшний день недостаточно. Но мне очень нравится тот акцент, с которым сегодня прошло обсуждение. Социальная политика – это инструмент управления инновационной экономики, а инновационная экономика — это предмет социальной политики государства. И это вместе должно быть объединено. Я думаю, что этот вывод из конференции крайне важен для дальнейшей работы правительства. Еще раз хотел бы поблагодарить Высшую школу экономики, присутствующих здесь экспертов за повседневную работу, которую вы проводите в формате открытого правительства, в формате поддержки деятельности экспертного совета правительства РФ, по самым разным вопросам. Вы действительно создали для нас глобальную опору, на мнение которой мы опираемся и мнение которой мы учитываем.
Я. Кузьминов:
Со своей стороны, хочу сказать, что у нас сложился хороший тип взаимодействия правительства и экспертной среды в экспертном совете правительства, в структуре открытого правительства, в администрации президента, в экономсовете при президенте, по науке и образованию. Власть широко привлекает экспертов, в том числе тех экспертов, кто имеет другую политическую позицию и сотрудничает с этими экспертами, последовательно подвергая их критике все свои решения. Да, это внутренний процесс, иногда он открыт, иногда он не очень открыт. Самое главное, что преодолена старая болезнь нашей государственной политики, когда у каждого ведомства были свои эксперты, которые уже заранее работали в таком резонансе с руководством министерства, что особого смысла в этой экспертизе уже и не было. Мне кажется, что это некоторое достижение, и я думаю, что вклад господина Абызова в это существенный.
Вопросы
В. Мингулов, ВШЭ:
Сейчас накоплен серьезный технологический потенциал повышения производительности труда даже посредством элементарного технического переоснащения предприятий. В то же время повышение производительности труда предполагает на первоначальном этапе сокращение рабочих мест в экономике. И наши предприятия, государственные или частные компании, несут определенную социальную ответственность, и не всегда могут действовать с точки зрения экономической целесообразности. В то же время повышение производительности труда напрямую будет влиять на нашу конкурентоспособность на мировых рынках. Это те же самые инновации, это высокотехнологичные рабочие места. Насколько актуальна данная проблема, как вы видите ее решение, где это решение? С моей точки зрения, это непростой вопрос, он поднимает такие вопросы как повышение самозанятости населения, рост мобильности населения и решение проблем структурной безработицы.
М. Абызов:
Если говорить серьезно, создать 25 млн новых, высокопроизводительных рабочих мест, при этом не изменив структуру занятости населения, невозможно. А это означает, что, инвестируя в новые технологии в экономике, мы должны быть готовы к тому, что это приведет к серьезному высвобождению трудовых ресурсов. Вырастет мобильность населения, она должна возрастать. И государство должно в этом отношении создавать условия для социальной защиты высвобождающихся работников, для повышения качества и уровня мобильности трудовых ресурсов. На сегодняшний день конкуренции на рынке труда, с точки зрения предложения, недостаточно для того, чтобы экономика эффективно развивалась. Низкий уровень безработицы и невысокий уровень предложения не мотивируют повышение производительности труда. И этот замкнутый круг, в котором мы оказались и который нам необходимо решать.
Вопрос социальной ответственности бизнеса — это вопрос создания новых рабочих мест или расширения производства, а отнюдь не сохранения трудовых ресурсов на несовершенных и неэффективных производствах. Это не социальная ответственность, это экономическая безответственность в долгосрочной перспективе. И экономика должна заниматься повышением своих экономических характеристик, государство должно защищать граждан, в том числе при их высвобождении. Но мы, и с первой стороны, и со второй стороны, находимся в той стадии, в которой двигаемся недостаточно динамично. Почему? Потому что большая часть экономики не находится в рынке реального конкурентного сектора, где вопрос производительности труда — это вопрос выживаемости. Если нет конкуренции, которая тебя мотивирует и постоянно требует от тебя сокращения затрат. У нас рынок во многом государственной экономики ориентирован, в том числе, на монопольные рынки. В этой ситуации естественных мотивов по сокращению затрат на трудовые ресурсы, по модернизации рабочих мест, недостаточно. Поэтому мы пока находимся, что называется, на первой стадии подхода к этому снаряду.
Вопрос из зала:
Вы много говорили об инвестициях в инновации, в новые технологии, в НИР и так далее. Но почти ничего не говорили про инвестиции в человеческий капитал. Сейчас создалась такая ситуация, что некому работать. Число безработных, зарегистрированных службой занятости примерно 900 тысяч. Число заявок, поданных в службу занятости, превышает это число в полтора раза. Сейчас практически во многих отраслях работать некому. Приведу один конкретный пример. Мой родственник, который был директором института атомной энергии и машиностроения, один из крупнейших в мире специалистов по атомным турбинам. Он рассказывал, что 5-6 лет тому назад у него было на руках соглашение о разработках еще 70-80-х гг. их института, заявок почти на 500 млн долларов, и оказалось, что выполнять эту работу некому. Ему удалось только заключить договор с Ижорским заводом на 20 млн долларов. Вопрос такой — что делать? И такая цифра примерно 25-30% окончивших вузы идут работать по специальности, остальные или уезжают или работают по другим специальностям. Что в такой ситуации правительство предполагает делать, чтобы каким-то образом обучать работников, тем более что сейчас новое оборудование, и требуется высокая квалификация этих работников?
М. Абызов:
Очевидно, что здесь корень вопроса в качестве и структуре образования. И правительство за последние два года провело, с моей точки зрения, масштабную работу по изменению подходов, связанных с форматом высшего образования в РФ, которые ориентированы, с одной стороны, на качественное базовое образование, с другой стороны, основной своей задачей имеют удовлетворение спроса со стороны экономики на новые кадры. Я могу сказать, что еженедельно, ежемесячно Министерство образования и науки проводит постоянные сессии на региональном и на федеральном уровне с работодателями относительно формирования балансов спроса и предложения на высококвалифицированных сотрудников. И только подготовкой кадров мы сможем решить этот вопрос. Это первое. Второе — в тех сферах, в которых у нас недостаточно подготовки специалистов, в том числе на базе нашего высшего образования, мы должны привлекать специалистов извне. И в этом нет ничего страшного с точки зрения высококлассных специалистов. Ограничений со стороны правительства на привлечение специалистов из-за рубежа не существует. Я считаю, что это полезно. Важно, чтобы мы в среднесрочной перспективе понимали, как мы это заместим. А то, что по целому ряду специальностей на сегодняшний день сложился радикальный дисбаланс, в том числе со специальностями в сфере науки вокруг машиностроения, о чем вы сказали, этот факт на сегодняшний день очевиден и он понятен.
Посмотрите, что произошло в прошлом году — у нас прием студентов на специальности, связанные с промышленным машиностроением увеличился в полтора раза за два года. Это тенденция, она очевидная. Мы переломим и получим результаты. Не за один год. И это вызовы, которые мы должны сейчас фиксировать, и это риски, которыми мы должны управлять. А результат получим в перспективе 5-10 лет. Но ключевое, о чем я говорил — я не знаю, какая будет структура рынка труда и спроса со стороны экономики на квалифицированных специалистов через 10 лет, и должны ли мы сейчас ориентировать наше образование на конкретное решение, и в каком объеме проблемы дефицита определенных специальностей. Или давать базовое образование и инвестировать в человеческий капитал, который будет адаптивен к новым экономическим вызовам и к новой структуре спроса в экономике. У меня нет ответа на этот вопрос на сегодняшний день, это вопрос к моим коллегам из Минобра. По рабочим кадрам могу сказать, что в соответствии с поручением президента в ближайшее время будет принят документ о создании национального совета по квалификациям. В рамках работы этого совета будет организованы и работа наших отраслевых ведомств по новым системам оценки квалификации и компетенции в РФ, и введение универсальных форматов, которые бы позволяли структурировать рынок труда по рабочим специальностям. На сегодняшний день это, к сожалению, происходит не на очень качественном уровне и не позволяет нам обеспечить единым подходом спрос на трудовые ресурсы с универсальными квалификациями и не приводит к мобильности трудовых ресурсов, не дает возможности реализовать мобильность.