Стенограмма пленарного заседания, 1 апреля 2014 год Вступительное слово ректора НИУ ВШЭ Я.И. Кузьминова Выступление министра финансов России А.Г. Силуанова

Репортаж

Видеозапись

Я.И. Кузьминов:

Мы имеем со многими из вас значительный опыт встреч, и сегодня, когда мировая экономика, российская экономика и глобальные политические отношения претерпевают серьезные испытания, нам кажется исключительно важным не просто продолжать диалог. Надо проводить регулярное коллективное осмысление тех процессов, в первую очередь экономических процессов, социальных процессов, которые сейчас происходят в мире, место России и других постсоветских стран в этих процессах.

Мы традиционно используем эту площадку в двух целях. Это сверка часов у людей, которые занимаются экономической и социальной политикой, а также исследователей, которые работают в этих областях. Подчеркиваю – с фокусом применительно к России и похожим на Россию странам, но в широком контексте глобального развития. И это площадка для взаимодействия уже традиционно 1500–2000 коллег в области экономических и социальных наук, права, которые занимаются теоретическим осмыслением того, что происходит.

У нас будет один пленарный день, и три дня традиционных секционных заседаний. Секционные заседания самые разные, в них перемешались и политические секции, секции, посвященные экономической политике. Я могу назвать макроэкономическую секцию, которая традиционно сопоставима с пленарным заседанием по своему значению, секцию по культурным аспектам развития. Вплоть до совершенно теоретических секций.

Опыт конференций ВШЭ в том, что мы развиваемся, как развивался сам университет ВШЭ, организационный комитет рассматривает заявки, в том числе заявки на формирование собственных секций. Каждый раз бывает как минимум  5–10 совершенно новых заявок, которых мы не предусматривали, именно на проведение секций. И мы чувствуем, что не просто тематика апрельской конференции прирастает, но прирастает взаимный интерес научного сообщества, сообщества экономистов – практиков, специалистов в области социальной политики.

Такого рода широкий обмен, когда обе стороны, и сторона политики – и сторона исследований – не замыкаются в себе, а активно друг друга слушают, вырабатывают общий язык, исключительно нужно, исключительно необходимо не только России, но и миру вообще. И мы активно сотрудничаем с целым рядом крупных объединений, которые как раз работают на стыке исследований и политики. Это Всемирный банк, это Международный валютный фонд, это Организация экономического сотрудничества и развития, понимаемые нами не просто как межгосударственные организации, а как большой экспертный клуб. И такого рода экспертным клубом традиционно является Апрельская конференция, проводимая ВШЭ. И я с большим удовольствием приглашаю вас к совместной работе.

Мы традиционно посвящаем первую пленарную сессию проблемам экономической политики, в первую очередь, макроэкономической политики, и я хочу предоставить слово министру финансов России, нашему традиционному участнику Антону Германовичу Силуанову.

А.Г. Силуанов:

Добрый день, уважаемые коллеги! Хотел бы поблагодарить Ярослава Ивановича и Евгения Григорьевича за возможность выступить на этой конференции. Действительно, проводя в апреле обсуждение текущих проблем, путей макроэкономического развития, социально-экономического развития страны и мировой экономики, мы подготавливаем своего рода апрельские тезисы: как нам действовать на ближайшую перспективу и на долгосрочный период.

Хотел бы остановиться на анализе текущей ситуации, на том, как складываются у нас дела и какие предложения рассматриваются в правительстве, хотел их обсудить с вами. Это очень важно, когда можно выслушать позицию научного сообщества о том, как видятся проблемы текущего дня в правительстве, как их воспринимают в научных кругах, и сверить часы. Абсолютно согласен с Ярославом Ивановичем в том, что для всех нас это очень важно.

Текущая ситуация. Мы видим, что возросли риски нестабильности, риски неустойчивости. Нервозность вокруг российской экономики и политики возникла в связи с санкциями, с возможным расширением этих санкций. Мы видим, что инвесторы стали очень консервативно относиться к российским вложениям, подорожали наши бумаги, кредитные линии стали сокращаться, инвесторы думают: может быть, лучше переждать, посмотреть, что будет дальше происходить, а потом уже принимать инвестиционные решения.

За 2 месяца у нас сокращение общего объема инвестиций где-то на 5%, да и финансовые инвесторы не торопятся особо к нам приходить на рынок, поэтому ситуация нестабильная в этой части. Кроме того, мы видим значительные объемы оттока капитала, которые связаны как с выводом капитала за границу, так и с переводом рублевых сбережений в валютные. Все это не может нас не настораживать. К этому добавились еще и заявления рейтинговых агентств о том, что прогнозные рейтинги РФ понижаются на негативный прогноз. Безусловно, все это не может нас не беспокоить. Кроме того, мы всегда должны иметь на случай ухудшения самый негативный сценарий. Внешняя конъюнктура, с точки зрения цены на нефть, на газ, объемов поставок, может ухудшаться, мы не знаем, как дальше будут развиваться события. Тем не менее мы должны быть готовы к любым сценариям развития ситуации.

Какие у нас рассматриваются предложения? Различные, в том числе: вопросы стимулирования внутреннего спроса. Сейчас это активно обсуждается и в экономических кругах, и в правительстве тоже. За счет чего? В первую очередь, за счет того, чтобы стимулировать за счет бюджета экономику, тем самым увеличив расходы, увеличив инвестиционные вложения в инфраструктуру. Коллеги говорят, что это действительно должны быть в первую очередь инфраструктурные проекты. Мы могли бы увеличить финансирование наших госпрограмм и тем самым создать условия для стимулирования спроса со стороны государства. Есть такая теория, она может быть реализована.

Но давайте обсудим, в какой ситуации мы находимся. Если в 2008–2009 годах у нас был достаточно быстрый кризис, мы резко упали и быстро отскочили. И тогда вопросы стимулирования внутреннего спроса имели под собой основания. Сейчас мы видим, что вряд ли ситуация будет напоминать 2008–2009 гг., потому что мы уже вползли в длительную ситуацию сокращения темпов роста, сокращения инвестиций, да еще и эти нервозности добавили к тому свой вклад. Поэтому давайте подумаем, относительно возможности стимулирования внутреннего спроса. Если его продолжать осуществлять, то это должен быть длительный период. Можно увеличить расходы, можно увеличить государственный спрос, но его надо постоянно поддерживать, с тем чтобы потом опять не свалиться в яму.

Сможем ли мы это сделать? Думаю, что ответ здесь очевидный, потому что даже при высоких ценах на нефть, при хорошей внешнеэкономической конъюнктуре мы сегодня имеем очень напряженный бюджет. У нас ненефтегазовый дефицит не спадает ниже 10% ВВП, а в случае если мы будем увеличивать внутренний спрос через бюджетное стимулирование, то этот показатель еще больше увеличится. И в случае снижения цены на нефть мы получим дисбаланс нашей бюджетной, финансовой, денежно-кредитной системы со всеми вытекающими последствиями.

Есть разные точки зрения, и когда мы говорим о увеличении стимулирования за счет бюджета… Я хочу сказать, что у нас даже нет возможности профинансировать такие дефициты. Некоторые наши экономисты говорят: ничего страшного, подумаешь, на 1–2% дефицит бюджета увеличим, у нас небольшой долг, всего 12% ВВП, ну, сделаем 25%, как в других странах, ничего страшного. На самом деле здесь все не так просто. Во-первых, для того, чтобы занять 1% или 2% (1% – это 650–700 млрд рублей) с внутреннего  рынка, это значит, нам нужно будет повышать ставки в экономике. Мы в последнее время вообще отказываемся от заимствования внутри, мы не проводим аукционы, потому что цена высокая, и мы не считаем возможным для себя занимать по такой цене. То же самое и внешнее заимствование, они подорожали для нас на 1%, где такие источники? У банка России брать на вторичном рынке, чтобы он покупал наши облигации? Это другая экономическая ситуация. Увеличивая таким образом дефицит бюджета, мы по сути дела переходим к другой политике стимулирования спроса, в первую очередь импорта. И если мы будем таким образом действовать, то мы не то, чтобы адекватно отреагируем на нынешнюю ситуацию.

Казалось бы, реакция простая, надо немного поджаться, затянуть пояса, переждать этот период и пройти его. Нет, если мы будем стимулировать спрос, если мы  будем накачивать экономику через бюджет деньгами, в том числе из банка России, а нам больше не откуда брать, то это будет инфляция. Мы будем стимулировать спрос, в том числе и импорт, мы будем разбалансировать наш платежный баланс, который и так в результате оттока капитала только-только успокоился, и то, благодаря тому, что улучшился текущий счет, потому что немного импорт подсократился. Если мы будем разбалансировать платежный баланс со всеми вытекающими последствиями, значит, будет у нас снижение золотовалютных резервов, будет ослабление рубля, инфляция, и пошло-поехало.

Поэтому наша позиция, позиция финансовых властей, Министерства финансов заключается в том, что да, сейчас пришли непростые времена. И в такие непростые времена необходимо не жить на широкую ногу; пришел в магазин, налил стопку, напился в последний раз – а там будь, что будет. Абсолютно неподходящая ситуация. В таких ситуациях нужно поджаться. Это может быть длительный период – год, два, три, мы не знаем, как это будет проходить, как будут меняться внешнеэкономические конъюнктуры. Поэтому растрачивать сейчас свои запасы, свои резервы на ситуацию, которая есть сегодня, а она достаточно устойчивая, нормальная. Мы выполняем все свои бюджетные обязательства, мы их выполним в рамках тех трехлетних показателей в любом случае, мы готовы тратить на это дело наши резервы. Но расширять внутренний спрос – на наш взгляд, это абсолютно было бы неправильно.

Если посмотреть опыт других стран, таких как Бразилия, Турция, Аргентина, СССР, которые… Помните,  в период до распада мы начали стимулировать внутренний спрос в условиях снижения темпов роста экономики и ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры, увеличивали дефицит бюджета, и очевидно, что все это заканчивается шоками. Все это было и в Турции, в Бразилии, в Аргентине, и у нас есть такой опыт. Поэтому нам никак нельзя сейчас расслабляться, нельзя поддаваться желанию побольше потратить и что-то хорошее сделать.

А что делать вообще нужно в такой ситуации? На наш взгляд, период кризиса должен стимулировать более ускоренные меры по облегчению работы бизнеса, созданию лучшего предпринимательского климата. Сейчас мы в первую очередь должны заниматься и стимулировать, в том числе и через бюджет, перераспределяя внутри расходы на импортозамещение. Мы должны в ускоренном порядке выполнять наши дорожные карты по облегчению деятельности бизнеса. Мы сделали дорожную карту, ее надо резко приближать, резко сдвигать влево. Все те меры, которые предусмотрены в этой дорожной карте, мы должны быстрее задействовать.

У нас полтора года назад было принято решение об использовании средств ФНБ. Мы пока еще ни копейки не потратили, не проинвестировали в инфраструктурные проекты. Бывает так, что из бюджета инвестируются ресурсы, а нет проектно-сметной документации, они лежат неизрасходованные. Самый яркий пример – 50 млрд рублей в прошлом году выделили Русгидро, депутаты нас критиковали – зачем выделяете такие деньги? Есть ли проект? Мы говорим – да, все в порядке. Деньги не потрачены, лежат на депозите в банке.

Поэтому, если мы говорим о стимулировании спроса, то в первую очередь нужно задействовать те возможности, которые у нас сейчас есть. Если бы здесь сейчас была бы Татьяна Голикова, она бы сказала, показала бы, как расходуются средства, инвестиции федеральных целевых программ. До последнего момента мы ждем декабря, и только тогда начинаем раскачиваться, начинаем заключать контракты и расходовать средства, причем зачастую в большей степени в виде авансов, поскольку прямого финансирования не осуществляется, потому что не выполнены работы в полном объеме.

Надо еще активизировать работу наших естественных монополистов. Мы в этом году заморозили тарифы и сказали: инвестиционные программы не сокращайте. И что? Не получается, не везде получается. А наши естественные монополисты – это самые крупные инвесторы, которые осуществляют стимулирование спроса, внутренней экономики и надо, чтобы наши монополисты, которые имеют инвестиционный бюджет побольше, чем государственные инвестиционные ресурсы, также ориентировались на использование внутренних ресурсов, внутренних товаров, внутреннее потребление и так далее, вот этим надо заниматься.

Безусловно, надо заниматься и реформами, которые высвобождали бы наши бюджетные средства. Сейчас скажут, что это сложно, что реформа, которую мы должны проводить в социальных областях… Кстати, я считаю, что пенсионную реформу можно было бы пожёстче прокрутить с тем, чтобы высвободить ресурсы, которые можно было бы направить в инфраструктуру. В такие периоды нужно не простыми, очень сложными, но очень важными вещами заниматься. И только тогда те инвесторы, которые сегодня раздумывают, вкладывать или не вкладывать в Россию, только тогда, когда они увидят, что мы не идем на разбазаривание наших ресурсов, что мы, наоборот, проводим жесткую экономическую и финансовую политику, только тогда они могут поверить и сказать: мы будем вкладывать в Россию. И я считаю, что такие меры мы в ближайшее время должны выработать и жестко дать такие установки для всех тех, кто хотел бы инвестировать в нашу экономику.

Вопросы

Е.Г. Ясин:

Спасибо за интересный доклад. Вопрос, который меня беспокоит довольно сильно… У нас дефицит Пенсионного фонда, проблема с пенсиями пока не решается в том виде, в каком… Я знакомлюсь с решениями, которые сейчас принимаются, они носят временный  характер, также воспринимаются. Та перспектива, когда мы сможем создать сбалансированный пенсионный механизм, пока еще далеко. Но одновременно пенсии финансируются в значительной степени государством и работодателем. Мне известно два таких случая в мире – это мы и Австралия. Австралия немного богаче нас. Все-таки нужно какое-то решение. Тогда, когда трудная ситуация, а сейчас явно трудная ситуация, не откладывать бы надо, а именно в это время находить перспективные решения. Что вы думаете по этому поводу?

А.Г. Силуанов:

Мы с вами абсолютно одинаково в этом плане мыслим, и наибольшие возможности… Я пытался об этом в докладе сказать, что мы как раз видим, что специальные расходы нужно переводить на нуждаемость и адресность. Потому что у нас очень много выплат, которые получает и бизнесмен, которому они совершенно не нужны, и тот человек, который нуждается в социальной помощи. Лучше эти деньги перераспределить, увеличить ресурсы тем, кто нуждается. Все страны идут по этому пути. То же самое и пенсии.

Коллеги, я уже высказывался, хоть мы и приняли решение о пенсионном возрасте, что нам от этого не уйти.  Мы присоединили два новых субъекта, а там женщины в 60 лет уходят на пенсию. Мы без дополнительных мер по стимулированию людей больше работать, иметь больший трудовой стаж, без принятия решений по пенсионному возрасту, с таким уровнем пенсионной системы не выйдем на принцип самодостаточности пенсионной системы, а именно такой принцип у нас должен закладываться при принятии решений о пенсионной реформе. К сожалению, у нас как было больше триллиона рублей дотаций только на сбалансированность, не имея в виду те средства, которые идут на предоставленные льготы или преференции отдельным категориям граждан. Как это было, так и осталось, к сожалению. Поэтому нам нужно стремиться к тому, чтобы выводить такой институт, как Пенсионный фонд на принципы самодостаточности.

Я.И. Кузьминов:

Вы обоснованно, на мой взгляд, возражали против искусственной накачки внутреннего спроса, но у нас есть и другие механизмы оживления внутреннего спроса, связанные с его реструктуризацией за счет вытеснения импорта. У нас уже произошло ослабление рубля почти на 10%, и по разным сценариям либо оно дальше не будет происходить, либо произойдет еще на 10%. Можем рассмотреть эту модель в качестве гипотетической. Как вы считаете, обесценение рубля на 15–20% к концу года, к уровню 1 января, может ли оно внести вклад в экономический рост за счет реструктуризации внутреннего спроса?

А.Г. Силуанов:

Мы никогда не ставим перед собой курсовые параметры по рублю. Рубль формируется с учетом спроса и предложения на валюту, на рубль и так далее. И вы видите, когда было особое время  нестабильности, спрос на валюту и рубль ослабевал. Сейчас, наоборот, пошел небольшой откат, и рубль стал укрепляться. Поэтому ни ЦБ, ни правительство, никогда не ставят себе задачу ослабить рубль и заработать на этом бюджетные деньги. Нет таких задач. Вы говорите: давайте на 15–20% ослабим и несколько стимулируем экономику, в первую очередь экспортеров. Здесь есть риски того, что, если валюта начнет ослабляться, к ней упадет доверие и увеличатся перетоки из рублевых активов в валютные. Если мы перейдем эту черту, а, на мой взгляд, черта уже была близкой, то мы могли бы стимулировать резкие увеличения, в разы больше, когда и население к этому делу подключится и будет свои депозиты перекладывать в иностранную валюту. Вот это очень страшно, потому что мы видели в целом ряде других стран, в Казахстане в том числе, когда доверие к своей национальной валюте перестает существовать и увеличивается отток капитала через перетоки из рублей, из национальной валюты в свободно конвертируемую валюту. И тогда уже говорить о стимулировании роста тоже не приходится. Поэтому мы приверженцы рыночного курсообразования. ЦБ так действует и будет так действовать. Никаких задач по ослаблению или укреплению не ставим, ставим задачу только сглаживания курса рубля, чтобы не было резких колебаний в случае растущего спроса на валюту или на рубли как в одну, так и в другую сторону. Этой политикой мы и будем руководствоваться.

Я.И. Кузьминов:

Спасибо. Правда, я вас не призывал к ослаблению курса рубля. 15–20% – есть такой сценарий, он будет зависеть от действий внешних сил по отношению к рублю. Я надеюсь, что мы будем оставаться в рамках той монетарной политики, о которой нам сказал министр финансов, и я не думаю, что в зале сейчас много сторонников той позиции, с которой Антон Германович полемизировал. Речь идет о скорее объективных последствиях того, что уже накоплено. Не учитывать этот потенциал, недооценивать его, не использовать, было бы неправильно, при том что монетарная политика, политика удержания курса валют, должна быть продолжена.